Философские чтения, посвященные
Н.А.Уранову, Б.Н.Абрамову, А.П.Хейдоку

Tрудная Жизнь Сильного Духа:
Альфред Хейдок

Писатель, философ, переводчик «Тайной Доктрины», верный друг Н.К.Рериха и последователь Учения Живой Этики Альфред Петрович Хейдок родился в Латвии в 1892 году в семье владельца механической мастерской. Он родился среди дивной красоты на хуторе Долес, что стоял на берегу речки Аматы в семье кузнеца. Когда ребенку исполнилось 3 года, родители сменили место жительства и переехали в другую волость на хутор Адлер. Здесь и прошло детство будущего писателя. Когда мальчику исполнилось 8 лет, мать стала обучать его грамоте. Удивительно легко и быстро овладел маленький Хейдок чтением и письмом. «Смешно сказать – пишет он, – но едва начав выводить детские каракули, я уже мечтал стать писателем», и, конечно, любимым предметом в школе были сочинения. Также поразительно легко он овладел русским языком. За зиму познакомившись с основами языка, он взял в библиотеке книгу на русском языке и прочитал ее, хотя мало, что понял, но взял другую, третью и без всякого словаря стал все понимать. Сам он объяснял эту легкость тем, что в прошлых жизнях уже был русским, и надо было вспомнить давно знакомое. Он быстро перечитал всю школьную библиотеку, все книги дома и у соседей. Книги были, в основном, классических писателей, так с детства он полюбил Гоголя и Лермонтова.

В 1905 революционном году взрослые мужики считали особым шиком быть атеистами. Подросток Альфред вступал в диспуты с бородатыми иконоборцами и выходил победителем, ибо старинную бабушкину Библию он еще в детстве прочитал несколько раз. На уроках географии детям рассказывал о бескрайней Российской империи, и Альфреду, которому слышался непонятный зов, очень хотелось увидеть самому Сибирь с ее просторами и завораживающей сини горами. Родители его были бедны, и денег на дальнейшее обучение детей не хватало. Юноша начал помогать отцу в кузнице. Альфред обладал богатой фантазией и любил размышлять и рассказывать о прочитанном отцовским подмастерьям. Стоя у горна и качая рычаги мехов, он сочинял свои бесконечные фантастические романы с продолжением, а в его сердце горела тоска по неизвестным странам, по голубым снежным горам, по просторам Сибири.

Когда Альфреду исполнилось 16 лет, к ним приехал дядя Карл и пригласил всю семью принять участие в возведении нового лесопильного завода в Тверской губернии. Семья переехала в верховье Волги.

Как в калейдоскопе замелькали дальнейшие события его жизни: мобилизация на Первую мировую войну, сначала в военно-санитарную организацию великой княгини Марии Павловны; затем Красный Крест на западном фронте; революция; женитьба; скитания по Дальнему Востоку и Китаю.

С фронта прибывает в Москву, затем в Тверскую губернию. Там он пожил немного. Заводы дяди были национализированы. Хейдок писал: «раньше, когда я управлял его заводом, там служил один рабочий – очень хороший человек, не пьяница, аккуратный работник. Мы находились с ним в хороших отношениях. Советская власть повысила его, он стал управляющим заводами моего дяди. Этот рабочий приглашал меня на работу. Он любил и уважал меня, вообще с рабочими у меня были хорошие отношения. Но я отказался, потому что сговорился с одним сибирским золотопромышленником на Амуре, что поеду к нему, только немножко отдохну у родителей».

Через Москву он едет на Дальний Восток. Там он женится и поступает на службу в белую милицию. Он был начальником уездной милиции Амурской области. Он писал: «Когда я был короткое время начальником милиции, то всеми мерами пытался делать людям добро, оказывать уважение». Затем власть белых пала и жена его направила бежать в Харбин. В Китае, в Маньчжурии он сначала жил без супруги, потом вскоре она приехала к нему.

Русская диаспора в Китае стала достоянием истории. Огромное государство в государстве, насчитывавшее несколько сотен тысяч россиян различных национальностей, создавалось в середине 90-х годов позапрошлого века для осуществления грандиозного проекта российского правительства – строительства Китайской Восточной железной дороги – и просуществовавшего более 50 лет. А начало распадаться после прихода Красной Армии в августе 1945 года. 28 августа 2007 года будет 110 лет с начала строительства Россией Китайской Восточной железной дороги (1897-1903гг). По словам редактора альманаха «Рубеж» Колесова, Париж и Харбин – два крыла, два полюса Зарубежной России – европейской и дальневосточной. Чем стал Париж для 3-х поколений русской эмиграции, а в конечном счете – для всей российской культуры, мы сегодня, кажется, вполне осознаем. А вот чем был Харбин для дальневосточной ветви русского зарубежья в первой половине 20-го столетия, – нам еще только предстоит узнать и понять. Тема эта по идеологическим соображениям вплоть до конца 80-х годов была наглухо зашорена и спрятана в спецхраны. Широкой общественности она была абсолютно неведома. С именем Александра Васильевича Колчака (он, как известно, в 1918 году уезжал в Омск из Харбина), атамана Семенова, барона Унгерна и др. деятелей белого движения на Дальнем Востоке, многие из которых оказались в эмиграции, из русской истории вычеркивался удивительный и загадочный материк отечественной культуры.

В 1986 – 1988 годах появились первые журнальные публикации авторов-харбинцев, которые стали полным откровением даже в литературных кругах. Только с выходом в 1990 году В «Московском рабочем» книги Арсеня Несмелова «Без Москвы, без России» ясно обозначился масштаб.

Пусть правы те, кто называет харбинскую и шанхайскую литературу провинциальной (по отношению к Парижу) и второстепенной, но именно этой оторванности от центра русская литература обязана своим своеобразием. Язык, культура, вера и внутреннее духовное единство – все, что было самым сокровенным и что помогало сохранению внутренней России, бережно сберегалось в изгнании. По выражению Романа Гуля, эмиграция «увезла Россию с собой». Если говорить по совести, не мы, а они стали охранителями отечественной культуры.

Всю историю дальневосточной эмиграции можно условно разделить на 2 периода – харбинский и шанхайский. Харбин, отстроенный нашими соотечественниками на рубеже веков, по праву являлся столицей русской диаспоры на всем протяжении полосы отчуждения КВЖД и за ее пределами вплоть до середины 30-х годов, т.е. до образования в 1931 году марионеточного прояпонского государства Маньчжоу Го, после чего начался отток эмиграции на юг, в Шанхай. К этому времени общественная и культурная жизнь Харбина достигла своего расцвета. Плодотворно работал Институт ориентальных и коммерческих наук, политехнический и др. институты и колледжи, на протяжении нескольких лет здесь выступал Александр Вертинский, гастролировал Федор Шаляпин. В Харбине выходило наибольшее количество журналов и альманахов (не говоря уже о целой армии газет различных направлений) и самым популярным из них был несомненно «Рубеж», ставший в последствии своеобразным «парламентом дальневосточной эмиграции». Вокруг них создавались литературные кружки и объединения (наиболее известное – «Чураевка»). И если Арсений Несмелов и Всеволод Никонорович Иванов оказались в Китае уже сложившимися писателями, то большинство молодых литераторов приобрело известность именно здесь в Харбине. Николай Бойков, Валерий Перелишин, Альфред Хейдок, Михаил Щербаков, Марианна Колосова, Борис Юльский, Лидия Ханидрова, Николай Щеголев, Лариса Андерсон, Алексей Ачаир, Виктория Янковская. Всеволод Никонорович Иванов наиболее известный писатель-харбинец известен прежде всего как поэт и тонкий литературный критик. Одна из рецензий Всеволода Никоноровича Иванова 1934 года была написана на книгу Альфреда Хейдока «Звезды Маньчжурии» и опубликована в журнале «Рубеж». Об Иванове Хейдок говорил: «Хорошие книги написал Иванов Всеволод Никанорович. Он жил в Харбине, я с ним встречался. Это мой приятель, мой друг, но он не был членом содружества и отдельно существовал. В.И.Иванов – очень талантливый писатель, и о Н.К.Рерихе он написал, пожалуй, изумительно, так, как никто. Он дает не столько жизненные подробности, сколько оценку и роль его».

Поселившись в Харбине, А.П.Х. зарабатывает уроками русского и английского языков, а по вечерам пробует писать. И вот в одном из декабрьских номеров «Рубежа» за 1929 год появляется первый рассказ А. Хейдока «Человек с собакой», который привлек внимание читателей. С тех пор молодой писатель стал постоянным сотрудником журнала и харбинских газет.

В Китае, в апреле 1934 года произошло важнейшее событие его жизни – встреча с Н.К.Рерихом, который во время Маньчжурской экспедиции приехал в Харбин. На его призыв к культурному строительству откликнулись многие люди, организовалась сплоченная группа, ставшая ядром Харбинского общества Рериха. Двоих из него Н.К. Рерих выделял особенно, приняв их в свои ближайшие ученики, – это были Б.Н. Абрамов и А.П.Хейдок. Им он вручил кольца, переданные из Великого Гималайского Братства.

В двух очерках «Встреча с Учителем» и «Учитель Жизни» Хейдок рассказал об этом чрезвычайно интересном моменте его жизни и описал свое удивительное ощущение при беседе с Н.К. Рерихом – необычайной близости и родства, как-будто они давным-давно были знакомы… С того времени для Хейдока начался новый отсчет времени, новая жизнь, полная глубочайшего смысла. После отъезда Н.К.Рериха из Харбина контакты с семьей Рерихов не прекратились. Так 27.09.1946 Е.И.Рерих писала члену шанхайского кружка И.И.Ельцову: Ценными могут быть советы А.П.Х, его нежная душа нам близка…» И далее в том же письме: «любите А.П.Х., Н.К. и я очень ценим и любим его».

А.П.Х. писал: «уже в детстве на меня производили чарующее впечатление репродукции картин Рериха. Мне было 16 лет, когда я пришел к заключению, что нет в мире лучшего художника. Мог ли я в то время подумать, что когда-либо с ним встречусь!» «…Как сегодня, вижу себя входящим в кабинет Рериха. До этого я уже один раз видел его на вечере кружка молодых поэтов, в «Чураевке», где Н.К. выступил с краткой речью о сотрудничестве, как новом принципе международных и междучеловеческих отношений и где в кратком антракте меня представил ему председатель кружка и организатор вечера поэт Ачаир. Но тогда я видел Н.К.Рериха среди шумного зала под взором десятков устремленных глаз и, понятно, не мог так почувствовать его внутренней сущности. Но теперь я увидел его по настоящему. Не всегда человек одинаково видит, хотя и смотрит на одно и то же. В этом величавом и в то же время таком простом старце с белой бородой было что-то от библейского пророка, вышедшего провозгласить новую истину или изобличить вопиющую несправедливость, и в то же время столько сердечной доброты!

Шло время, наши встречи учащались, и я понял, за чем так устремлялись к Н.К.Рериху люди: они несли к нему свои горести и свои искания, и всех их он духовно одарял. Каждому он находил до сердца доходящее слово и давал мудрый совет. А тем, кто приходил со своими исканиями, указывал дальнейший путь. Если спросят, что это был за путь, – скажу: путь великого служения человечеству; путь замены узкоэгоистических устремлений одним всепобеждающим устремлением к общему благу; путь очищения первым делом самого себя от всего низкого, эгоистического; путь превращения человека – раба страстей в их повелителя; путь претворения рутинной работы – обязанности в радостный творческий путь; путь овладения тонкими энергиями Природы и, первым делом, к осознанию мощи, заложенной в самом человеке, – психической энергией, т.е. энергией мысли и сознания; путь внесения в жизнь прекрасного – «Даже полы могут быть вымыты прекрасно».

В короткое время вокруг Н.К.Рериха сложилось общество. Подозрительность японцев и мракобесие части эмиграции, главным образом священнослужителей, которым непонятна была широта взглядов Рериха, исключали возможность официального оформления Общества – оно существовало незарегистрированным. Это исключало возможность выступления Общества как такового в печати и в общественной жизни и ставило его членов под постоянную угрозу японских репрессий. Структура общества была замечательна тем, что в нем не производилось никаких выборов, не было ни председателя, ни казначея, ни членских взносов. И тем ни менее его собрания происходили регулярно и посещались с завидной аккуратностью. После отъезда Н.К.Рериха из Харбина оно просуществовало долгие годы, пока его члены, руководимые различными судьбами. Все не разъехались по всему свету.

Н.К. нам лекций не читал. В спокойной неторопливой беседе просто и доходчиво говорил о наступающей Новой Эре планеты, о новом человечестве. И новый мир сотрудничества и братства народов так же, как каждого с каждым, должен быть построен человеческими руками. А где строители? Стать этими строителями он призывал нас. И строительство должно было начинаться с преображения самого себя, со вступления в постоянную борьбу со своими недостатками, с трансмутации своих низших энергий в высшие – с самоусовершенствования, которое приводит к расширению сознания, открывающему космические просторы.

Несомненно, рассеившиеся члены бывших обществ Н.К. Рериха понесли с собою восхитившие их идеалы в широкие массы. Являя собою благородные примеры высокой нравственности и устремления к общему благу – они облагораживают окружающую среду и зажигают сердца. Таким образом, вместо угасания получается расширение, а скорее всего, цепная реакция идет.

В 1934 году Н.К.Рерих помог А.П.Х. издать книгу рассказов «Звезды Маньчжурии», снабдив ее своим предисловием. Он в предисловии отметил: «Помимо увлекательного созерцания и вдумчивого изложения «Звезды Маньчжурии» полны тех внутренних зовов, которые пробуждаются на древних просторах, напитанных славою прошлого».

В «Страницах моей жизни», напечатанных в журнале «Дельфис», А.П.Хейдок говорит: «В Харбине я состоял в содружестве, которое основал сам Н.К.Рерих. Каждый член содружества старался создать вокруг себя группу. Таким образом, получалось значительное расширение. У меня в моем отдельном кружке было мало участников – всего 4 человека. Когда я переехал в Шанхай, у меня было только одно желание: всеми силами служить общему делу. Поэтому решил создать содружество Агни Йоги. В Шанхае у меня были сердечные друзья, особенно, одна женщина, Настенька, очень красивая. Она и ее муж – золотые сердца были. Оба теософы. И вот я Настеньке говорю, что не знаю, из кого в Шанхае можно попытаться создать такое содружество. Она мне рекомендовала таких людей. Пригласила к себе. Их было довольно много. Я с ними беседовал. Все они согласились в наше содружество вступить. Но когда нужно в следующий раз было прийти на занятия, никто не явился. Тогда я начал организовывать другое содружество, в которое, благодаря некоторым знакомствам, попадали шанхайские масоны: русские и другие. Мы собрались с ними всего несколько раз. А потом, спустя некоторое время, третья попытка – один знакомый указал мне на человека, которого можно привлечь. Это был чудесный человек, астролог. Потом он опять указал на кого-то другого. И так по одному в течение полугода и больше мы собрали содружество. Была среди нас одна особа, жена русского офицера, который служил на французской концессии в Шанхае. Мы собирались у нее. Тогда и началось наше общество. В этот наш круг временами вступали новые члены. Но когда они проходили краткий курс обучения, потом их всегда уводило от нас. И тогда количество членов доходило до 13 чел. И таким образом мы проработали до моего отъезда в Советский союз, т. е. до 1947 года».

В Китае А.П.Хейдок прожил 27 лет. 7 последних лет он прожил в Шанхае, а до этого в Маньчжурии и Харбине. В Маньчжурии есть большой провинциальный город Гирин. Он преподавал в Гиринском университете и каждый день ходил гулять на гору Гэй – Шань, где он занимался маленькой короткой праноямой.

В 1947 году советское посольство в Шанхае объявило, что можно ехать в советскую Россию. «С первой партией в 3000 человек возвратились я, моя жена и младший сын. Старший сын остался в Харбине, дождался оккупации советскими войсками, сотрудничал с ними и потом приехал в Советский Союз, поселился в Омской области, селе Одесское. Пароходом привезли нас в бухту Находка. Там нас ожидал палаточный городок, очень хорошо устроенный, с кроватями и всем необходимым. И кормежка хорошая была. Полтора месяца мы ждали там дальнейшей отправки. Специальная комиссия направляла в определенные пункты. Я выбрал Североуральск. И потом мы долго ехали поздней осенью через всю Сибирь. Сначала нас привезли в Казань и потом в Свердловск, где происходило второе распределение. И там я выбрал Североуральск. А из Североуральска приехала женщина – вербовщица. Разговаривая со мной, она наобещала, что сразу, как только мы приедем нам дадут квартиру! Вот это нас и привлекло. Нас привезли в деревенский дом из брусьев. Квартира на втором этаже с теплой уборной, но без воды. Так, что топить нужно было самим. Все новое, все хорошее.

О своей жене А.П.Х. позднее вспоминал: «Она сама пошла по пути Агни Йоги полным ходом. Жена у меня была удивительно хорошим человеком. Когда я шел, то и она. Обычно жены не любят переездов, переселений, она наоборот любила переезжать, менять квартиры, путешествие ее влекло и движение ее влекло. Отважная была женщина. В опаснейшие моменты она старалась быть около меня, чем даже ставила меня в затруднительное положение.

Когда Советская власть продала Китайские восточные железные дороги японцам, то советские железнодорожники из Харбина должны были увольняться и ехать в Советский Союз. Все они получили большие деньги. И мы эмигранты из Шанхая тоже возвращались господами. Мы старались приобрести вещи. У меня, например, было два костюма: один из синего бостона, другой – летний, кроме тех, которые я носил, и всякой всячины. И всех людей, которые так правильно рассчитали постигла одна и та же участь. А именно: после приезда их помаленечку начали арестовывать, отправлять в лагеря, а вещи забирать себе. Так произошло и со мной. Я три года успел поработать в Советском Союзе. Когда я вернулся в Советский Союз, нужно было приискать себе работу. Сперва я два с половиной месяца работал пожарным. Дежурил, выезжал на пожары. Самостоятельность проявлял, были приключения. Но потом я начал преподавать английский язык в рудоуправлении на руднике бокситов и в главном рудоуправлении. На эти курсы после работы вечером приходило полдюжины инженеров, и я с ними занимался. Так прошла одна зима. Но бухгалтер вдруг заявил, что в штат меня не может втиснуть, что ему трудно для меня найти деньги. Там в Североуральске было учреждение: «Бокситовая экспедиция; а в народе его звали «Алюминоразведка». Мне сказали, что я буду исполнять обязанности юрисконсульта. Я никогда в жизни не видал ни одного закона, никогда не изучал их, никогда ими не интересовался. Но подумал так: «Если другие могут быть юрисконсультами, почему я не смогу». Я выигрывал все иски, которые нам предъявляли. В этом мне очень помогло «Краткое пособие бухгалтерам» Я только проиграл одно-единственное дело и только потому, что мои предшественники пропустили сроки.

В 1950 году, тогда моя жена уже умерла, меня арестовали, все мое имущество было конфисковано. Правда, мне дали копию списка забранных вещей. И благодаря этому, когда меня выпустили и я получил полную реабилитацию за отсутствием состава преступления, я предъявил этот список, потребовав, чтобы мне оплатили стоимость конфискованного имущества. И мне заплатили. Правда, не так богато, но и не так-то плохо.

1950 год обрушился на писателя целой серией тяжелых испытаний: потерялась связь со старшим сыном, был арестован младший сын Валентин; не пережила этого верный друг и помощник писателя, жена Евгения Сергеевна. Октябре ейдок сам был арестован. В течение зимы – долгие ночные допросы и одиночная камера. В одном из рассказов Хейдок упоминает, какую радость он испытал, когда его, наконец, перевели в камеру, где были 15 человек. По традиции каждый, вновь прибывший, должен был рассказать всем присутствующим интересную историю из своей жизни или придумать что-то. Вскоре Хейдок рассказывал уже историю за каждого, кто не знал, о чем рассказать, или в те дни, когда никого нового не было.

1951 год – лагерь Заполярье, на станции Абез. Дали 10 лет без суда и следствия с конфискацией имущества «за переписку с буржуазией», которая выражалась в одном- единственном письме Н.К.Рериху. Но в мае 1956 года его освободили по состоянию здоровья. Сначала Хейдок поселился у вдовы старшего брата Яна в Латвии. Осенью переехал в г. Балхаш (Казахстан) к младшему сыну, который раньше его был выпущен на свободу. Добился полной реабилитации, и даже материальной компенсации. Но бесследно исчезли все его рукописи, а также бесценная телеграмма – благословение Н.К.Рериха. Каким-то чудом А.П. во всех этих несчастьях сохранил кольцо, данное ему им. Ему вернули лишь два документа: свидетельство о рождении и удостоверение члена шанхайского общества экономистов и беллетристов, в котором он состоял в качестве председателя секции беллетристов. А.П. на свободе проработал 26 лет библиотекарем в научно- исследовательском институте. С июля 1981 года жил на Алтае, там, куда его всегда манило. Но испытания не кончились на Алтае. Как рассказывает Людмила Ивановна Вертоградская, его секретарь и помощница: «… в январе 1987 года нашу квартиру (в г. Змееногорске) посетила группа работников правоохранительных органов…». Изъяли рукописи оригиналов, переводы, бумагу, пишущую машинку; взяли расписку, чтобы впредь ничего не размножали и не рассылали… Полтора года продолжалась борьба за архив писателя, к которой подключились все друзья, и окончилась победой – все или почти все, было возвращено. Этот случай имел и некоторую положительную сторону – многие издательства, работники телевидения обратили внимание на творчество и жизнь Хейдока. Тогда же с некоторыми из них были заключены договора.

И еще одно трудное испытание в это же время обрушилось на писателя – полная потеря зрения. Надо отдать должное Л.И.Вертоградской за ее заботы и помощь ему в это время. И хотя она утверждает, что главная причина потери зрения – напряженная работа над переводом многих объемных трудов – «Писем Махатм», «Разоблаченной Изиды», 3 тома «Тайной Доктрины» Е.П.Б. и многих небольших заметок и статей, но вспоминая его рассказ «Переодетые», а также сказанное в одной из книг Живой Этики: «Уже наблюдали, как при известном напряжении зрения можно видеть лики прежних воплощений. Можно ясно убедиться, как перестраивается облик нынешний в облик минувших веков… Частые такие опыты могут повредить зрение, но наличность таких физических ясновидений чрезвычайно важна» (Аум, ­­­§250) – можно смело утверждать, что Хейдок развил в себе этот вид ясновидения ценой собственного зрения. Он говорил: «Я слепой, начал видеть ясно, отчетливо, но видел не окружающий мир – тонкий».

В интервью видеожурналу «Беловодье» в период пребывания в Челябинске А.П. сказал: «…перевод двух томов «Разоблаченной Изиды» потребовал несколько лет. Третий том «Тайной Доктрины» тоже потребовал немало времени. Все переводы времени требуют. Но тем не менее этот труд был радостным». «Сознание, что ты приносишь пользу людям, что люди благодаря твоему труду, смогут познакомиться с новыми истинами, которых раньше не знали, что можно будет содействовать делу прогресса человеческого, Эволюции, все это воодушевляло, все радовало, и работа была не в тягость, а в радость. Я ведь перевел еще и другие книги: Дэвид Ниил «У мистиков и магов Тибета» и «Письма Махатм Синнету», огромный том. …Книгу «Мысли Формы» я тоже перевел и еще».

А.П. в уже преклонном возрасте бывал во многих городах страны. Он любил повторять вслед за Рерихом: «Путешествие всегда полезно». Так в 1984 году он встретился со Святославом Николаевичем Рерихом в Москве. В 1984 году несмотря на полную потерю зрения принял участие в конференции, посвященной 110-летию Е.И.Рерих в новосибирском Академгородке. На этой конференции он прочитал доклад «Подвиг Матери Агни-Йоги», где смело во весь голос сказал о важности нашего времени, времени перехода к Новой Расе, и о первопроходцах – Рерихах.

Вот отрывок из доклада «Подвиг Матери Агни Йоги, посвященный 110-й годовщине со дня рождения Е.И.Рерих. «Свидетельница великих космических явлений, носительница поручений Владыки Превышнего, пророчица великого будущего человечества – прошла весь опыт пробуждения духа, познав непередаваемые радости духа и страдания тела, которые не могут быть описаны. Ибо всю их глубину может понять лишь только тот, кто сам, хотя бы в малой мере, сподобился такого пути. Слова здесь бесполезны. Но опыт Матери Агни Йоги был не только опытом восприятия Огня, но искупления человечества, испитием всех ужасных ядов, которые наводнили планету до такой степени, что угрожали ей взрывом».

«Матерь Учения здесь, на Земле, среди людей, не уходя из жизни, но идя ее верхними путями, совершила величайший подвиг, искупив в себе грозные удушающие и разрушительные силы. Она принесла из самых высоких надземных сфер Учение, которое лежит основанием Нового Мира, новой великой и прекрасной ступени человеческой эволюции. Опыт ее открыл ворота обнищавшему и замученному человечеству в Новый Золотой или Огненный век, где главный храм будет посвящен Красоте».

Людмила Ивановна Вертоградская свидетельствует, что до последних дней писатель сохранял бодрость и оптимизм, продолжая трудиться, воспевая высокую Радость и Любовь, Любовь-Победительницу.

Из строк письма к внучке: «Я веду трудную жизнь, борюсь со своими недугами, с бессонницей и ищу радость в творчестве, стараясь радоваться где только возможно, и тебе советую – ни в коем случае не унывай, а старайся радоваться. Радость дает силу! (Июль 1985г).

Высокая сила духа, открытость всему и всем помогли А.Хейдоку пережить смертельные испытания лагерями. Ему удалось в жизни самое главное – превратиться из раба страстей в их повелителя. Он умел превратить самый рутинный труд: на лесопилке, конторщиком, поденным работником, сучкорубом на лесоповале – в радостный процесс творения. Слепоту он принял без трагедии и без жажды сочувствия. При этом он живо комментировал все услышанное, да так, будто видел лучше и глубже зрячих. Как-то слушая оптимистическое выступление М.Горбачева, он сказал: «Все! Теперь начинается большой путь!»

Вот отрывок из воспоминаний А.Г.Меграбова, побывавшего у А.П.Хейдока в конце апреля 1989 году «…И вот А.П. сидит в кресле за письменным столом, руки на подлокотниках. А я пристроился рядом на стуле, задаю вопросы и записываю. Беседую с ним уже час или два, и я вдруг почувствовал какую-то тихую любовь А.П. к тому, о чем он говорил, и его сердечное отношение к собеседнику. Все-таки, наверное, это было сердечное чувство к А.П. В комнате темнело, но свет не зажигали. И вдруг мне в сумерках показалось, что из слепых глаз А.П. исходит слабое синеватое свечение. Это же видение повторилось и на следующий день тоже в сумерках. Если коротко сказать про отношение А.П. к собеседнику. То оно в двух словах: простота и сердечность.

Далее Меграбов пишет: «А.П.Х. был мужественным. В нем было сильно развито мужское начало. Я никак не ощутил при общении с ним, что передо мной слепой человек, инвалид 1 гр. Мужественными были и его голос, и осанка, и его мимика, и вся манера держаться. Он был человеком сильного духа, рядом с такими людьми чувствуешь себя спокойно и уверенно, именно такое ощущение было при общении с А.П.

Он обладал одной чертой, которую можно назвать даром или талантом любви. Его любовь, похоже, распространялась на все, с чем он соприкасался.

А.П. любил и людей, с которыми его сводила судьба.

Он любил и своих литературных героев: «Я люблю своих героев. Поэтому счастливый конец, хэппи энд в произведениях».

И о любви к Учению: «Не оставляй сухим знание, полюби».

И о любви к людям: «Надо для начала стать немного добрее и проявить любовь. Любовь ко всем людям и в семье, чтобы она проявлялась. Культивировать любовь в себе, сердечность, помочь им в посильной работе, удалять печали, чтоб цвели улыбки. Не строить своего счастья на чужом несчастье».

И о любви к Учителю: «Надо полюбить Владыку».

О своем жизненном Пути А.П.Х. писал: «Я прошел зачарованным путем. По страданиям от голода, холода, тюрьмы. Путем творческих достижений. Переменой профессии… Разве я мог думать когда–нибудь, мальчишка, в кузнице крестьянской, что я буду преподавать в китайском госуниверситете…Я попадал в смертельную опасность, и меня спасал Сергий».

«В Сергии Радонежском я вижу только один Лик, – писал А.П.Х. в записках слепого паломника, – одно воплощение Великого Духа, границ которого я не знаю, но Который много раз появлялся на нашей планете в разных Ликах, неся свет народам. Мне потребовались годы сознательной жизни, чтобы узнать, чья Незримая Рука отвела от меня смерть, когда в амурской тайге хунхузы держали меня на мушке; когда на германском фронте самолет потратил на меня, скачущего всадника, три бомбы подряд; когда крупные пули взбивали вокруг меня, идущего в цепи, фонтанчики песка; когда я сраженный сыпным тифом чувствовал себя отлетевшим ввысь; когда…, о сколько могло быть таких когда, о которых я не знаю! Мог ли я не полюбить Его!

Эту уверенность в то, что его спасал именно Сергий принесло чувствознание, вспыхнувшее озарением, как только он впервые прочитал жизнеописание С.Радонежского, написанное Н.Яровской (Е.И. Рерих) в книге «Знамя Преподобного Сергия Радонежского». «От его жизнеописания веяло на меня чем-то знакомым: родным и близким – я не мог читать его без слез. Еще до этого я заметил, что все исторические описания Куликовской битвы очень волнуют меня. Не участвовал ли я в ней в прошлых жизнях? Жизнь подтвердила мою смутную догадку»

Дело в том, что А.П.Х. провел долгие годы в общении с мудрым ясновидящим на Полярном круге, который подтвердил его догадки, сказав, что А.П. был лично знаком с Сергием Радонежским и участвовал в Куликовской битве и не в качестве рядового бойца.

В своей статье «Сергий Радонежский» А.П.Х. описал явление Сергия жене перед опасной, угрожающей жизни операцией в 1935 году, после которой никаких осложнений не возникло, и жену выписали из больницы по истечении 3-х суток.

На Алтае А.П.Х. встречался с Н.А.Урановым, который так же был безраздельно предан Учению, чьи цитаты часто встречаются в книгах А.П.Х., и о котором он говорил: «Это человек, который всегда вызывал у меня восхищение. Во-первых, высокая нравственность, я не знаю людей, которые могли его в чем-нибудь обвинить; во-вторых, необычайная талантливость, он хороший поэт, у меня есть сборник его стихов, машинописный, конечно он писал красивые картины, он композитор, сочинил, правда немного, несколько красивых пьес. Писал очень хорошие статьи, очерки, глубокие философские сочинения».

В 1990 году А.П.Х. не стало.

Впервые об А.П.Хейдоке узнали по появившимся публикациям, что прорвались в нашу прессу в начале 90-х годов (Журналы «Даугава» №12 1989 и №1 1990, «Сибирские Огни №1 1991; газета «Литературная Россия» 14 июля 1989), или по фильму «Карма», который прошел на телевизионных экранах страны в июне 1990 года. Затем в 1994 году в Риге был издан сборник его рассказов «Радуга чудес».

К ранним сборникам, созданным еще в Маньчжурии, относится сборник «Звезды Маньчжурии». Это 16 рассказов. Перу Хейдока принадлежат циклы: «Россыпь чудесного» (65 правдивых историй) и «Радуга чудес» (более 70). На Алтае он перевел многие крупные книги и небольшие очерки теософской тематики; им написано более 40 эссе.

В творчестве А.П.Хейдока, пожалуй, как ни у кого из писателей русского Китая, удивительно переплелись европейские и восточные реалии. Рассказы писателя мистичны и загадочны (одни находили в них сходство с прозой Генри Хагарда, другие называли А.Хейдока «русским Джеком Лондоном). В них, по выражению Н.К.Рериха, «звучат быль и тайна». Табашникова Лидия Максимовна из г. Рубцовска, усилиями которой при содействии Л.И.Вертоградской был издан новый томик новых эссе А.П., пишет, что творчество А.П.Х. сродни нашему замечательному писателю А.Грину, но при этом он несет печать духовности. В то время как А.Грин окрашивает свои произведения теплой всепобеждающей надеждой, душевностью.

В завершение хочется вспомнить слова А.П.Х. из его статьи «Радость»: «…будем неустанно поддерживать в себе чувство устремленности в будущее, и пусть в каждом молодом сердце сознательного сторонника Света звучат колокола радости, ожидание Прекрасного Мира, который уже идет неслышным, но властным и твердым шагом».