Альфред Хейдок

«Ваби-Саби»

Каждый раз, когда я перелистываю альбом «Русский фарфор»,^[1] мой взор натыкается на «Букет цветов»,^[2] ощетинившийся разнородными лепестками, каждый раз я мучительно спрашиваю себя: «Чего в нем не хватает, чтобы быть красивым?» И тут же, перелестнув несколько страниц дальше, радостно, с чувством облегчения вглядываюсь в простые очертания вазы, единственным украшением которой является рисунок рослой ели. «Ваза с зимним пейзажем»^[3] – так она называется. И сколько в ней невыразимой прелести! Из нее исходит тихое волшебство привлекательности и ласково обволакивает мое сердце. И тогда я спрашиваю себя, как называется то, чего не хватает первому изображению и чего так много во втором?

Ответ я нашел в «Рассказах о японском искусстве» Х-го тома полного собрания сочинений Константина Симонова.

Специалист по фарфору, большой любитель и знаток народного искусства Японии Кавасэ рассказал следующее.

«Есть рассказ о старом учителе чайных церемоний Сео, которого однажды пригласил его ученик с тем, чтобы угостить чаем. Пригласил и сказал, что просит его полюбоваться при этом прекрасной вазой, которую он только что купил в лавке. Сео дал согласие, но когда пошел в гости к ученику на чайную церемонию, положил в рукав кимоно молоток. Он видел в лавке ту вазу, которую потом купил его ученик, и она ему не понравилась, потому что у нее было сделано для красоты две ручки, хотя по прямому назначению хватило бы одной. Сео взял молоток, чтобы, придя к ученику, отбить у вазы лишнюю ручку. Однако, когда он пришел к ученику, то увидел, что молоток не нужен – ученик сам отбил вторую, ненужную ручку...

– Ах, как много лишних ручек в искусстве, – хохочет Кавасэ, и как редко идя в гости, мы решаемся взять молоток.

Мы оба смеемся его приправленной горечью шутке...»

Оказывается, что японский народ, чуткий к обаянию красоты создал специальный термин «Ваби-Саби», призванный обозначать красоту простоты, рождающейся из изящества и целесообразности предмета.

Но разве «Ваби-Саби» нужен только в искусстве?

И не нужно ли внести его во весь обиход человеческий и первым делом - в речь, в которой так много вычурных, устаревших словообразований, заменив все это сердечной простотой?

И не эту ли красоту имела в виду Агни-Йога, преподавая три основы Жизни: «ПРОСТОТУ, КРАСОТУ и БЕССТРАШИЕ!».

«Прав восставший против грубых и двусмысленных выражений, ибо источник их невежество. Речь должна быть прекрасна, ясна и глубока значением» («Знаки Агни-Йоги», § 106).