Альфред Хейдок

Смерти нет

Он был моим другом и братом, и нас объединяла тяга к Прекрасному. Почти всегда между нами были тысячекилометровые расстояния, и редко нам удавалось встречаться. Он был поэт в истинном значении этого слова, скромен и не любил много говорить, но из него исходил тот тихий свет, к которому тянутся люди, сами того не сознавая. В лютые годы сталинского лихолетья, когда меня бросили в тюрьму, я предчувствовал, что где-то в тяжкой неволе заключения пути наши сойдутся. Так оно и было – почти пять лет мы провели на Полярном Круге почти совсем рядом – в полукилометре друг от друга, за колючей проволокой... А потом встретились на воле и провели три дня в избушке лесника у опушки леса, на цветочной поляне... Мы садились под цветущий розовый куст и говорили, говорили, перебивая друг друга, о самом нам дорогом...

Он умер, мой друг и брат, но «умер» не то слово: Жизнь никогда не умирает, а лишь вечно меняет формы. Мой друг жив, и после так называемой смерти, вернее «ухода», всеми силами старался дать знать об этом своим близким и друзьям. Я знаю – ему хотелось кричать об этом.

Нижеприведенное – запись его дочери.

5.11.1960 г. ушел от нас мой папа. Когда я его увидела умершим, меня охватило необыкновенное чувство торжественности и возвышенности.

Вскоре после ухода, когда я, наконец, умом постигла всю скорбь великой потери, я стала упрекать себя и считать виновной в том, что была недостаточно чутка к нему и в какой-то степени тоже виновата в его внезапном и быстром уходе.

Он пришел ко мне во сне, чтобы успокоить. Пришел энергичный, активный, в спортивного типа синей блузе (такая была у него) и многое мне сказал, учил меня. Помню, он сказал, чтобы мы не беспокоились, не скорбили о нем, что ему теперь очень, очень хорошо.

С 29.11 на 30.11. В это время я уже начала чувствовать отсутствие папы – начала страдать. И он опять пришел ко мне во сне.

Как будто были похороны. Его тело положили в гроб, обсыпали цветами. Хотелось подойти ближе к этому «телу», лежащему в розах. Вдруг поднимаю голову и вижу, что стоит папа – другой, настоящий – невдалеке от своего гроба с телом. Папа стоит молодой, красивый, стройный, в том темно-синем костюме и белой сорочке, в каких он выступил на торжественном собрании в Обществе имени Рериха, когда стал его председателем. Он был именно таким, каким был в самое счастливое время своей жизни, когда Елена Ивановна написала о благословении его Великим Учителем М. на пост председателя Общества имени Рериха.

На лице папы торжественная, сияющая улыбка. Он по-настоящему счастлив.

Когда я увидела его улыбку, он прикрыл рот рукой – «чтобы другие, посторонние, не увидели, что он «мертвый» улыбается», – взял мои руки в свои и крепко, тепло и ободряюще сжал, давая мне свое благословение и силу духа...

15 -16.12.1960 г., рано утром.

Куда-то лечу, спешу к какому-то сроку.

Во сне осознаю, что прошло 40 дней со дня смерти папы, и теперь он может вернуться обратно в нашу жизнь и жить вместе с нами, в нашей большой комнате. Но я чувствую его теперь таким настоящим, реальным, близким и живым и, если так можно сказать, «существенным», каким почти никогда не могла его почувствовать при жизни. Я почувствовала именно присутствие его духа, независимого от физического и астрального тел. Эта встреча была неописуема; она превышала все встречи земные, настолько реальным, близким, настоящим, живым был папа. Почувствовав его таким, я от счастья ликую и кричу во весь голос: «Жив! Жив! Папа жив! Смерти нет! Смерти нет! Смерти нет!» Тогда папа подходит к буфету, где хранятся наши документы, достает из ящичка справку о своей смерти и уничтожает.

Проснулась и долго не могла понять, где я нахожусь; сознание было необыкновенно ясное, бодрое, переполненное счастьем; энергии много, как после утренней прогулки, но долго не могла войти в свое тело, и, когда витала, долго не работал центр равновесия, пол показался не на месте, очень кружилась голова.

Рано утром 5.11.1960 г. видела сон: Юрий Николаевич дает всем нам большие билеты, на которых написано большими буквами «Билет Жизни». Папа отказывается от своего билета и отдает его нам с Леопольдом.

6.11.1960 г. вечером в день смерти папы одна его знакомая слушала у себя в комнате хорошие пластинки (исполнение Клайберна). Вдруг она видит, что ее собака соскакивает с места и начинает вилять хвостом, как будто кто-то хорошо знакомый вошел в комнату; потом смотрит на тот стул, где обычно сидел папа, когда приходил к ней; потом собака положила свою морду как бы на колени кого-то невидимого нами и смотрела вверх, будто в глаза этого невидимого гостя.