Автобиографические очерки А.П.Хейдока

Страницы моей жизни

Из устных рассказов писателя

Часть 4

- Альфред Петрович, может быть, вы немножко расскажете о вашем знакомом, который написал книгу о Шамбале, в Шанхае-то вы встречались?

А. Хейдок: - А... о Томашевском.

- Да-да.

- Это поляк. Молодой человек, очень неглупый и не скажу, что плохой человек, но немножко авантюрного склада. Прекрасно владел английским языком, служил в Шанхае, кажется, в Английской концессии и в муниципалитете, то есть в городской управе. Состоял в Масонском обществе. Когда Николай Константинович после экспедиции 1935 года поселился в Маньчжурии и затем ехал в Индию, он остановился в Шанхае в гостинице, а этот Томашевский вместе с русским инженером Данилевским посетили его и имели с ним любопытную беседу. Сколько знаю со слов Раисы Макаровой, Томашевский никогда не посещал Николая Константиновича в Индии, в Кулу. Но, тем не менее, он потом объявил себя учеником Рериха.

В 1940 году в Шанхай из Харбина приехал и я. Я горел желанием создать содружество Агни Йоги и неумело приступил к делу. Две мои попытки организовать общество потерпели крах, и только третья, начатая очень осторожно, с большим отбором людей, удалась - было образовано Братство преподобного Сергия...

Мы проводили хорошую работу. Там я и познакомился с Томашевским. Он и Данилевский один раз даже пригласили меня к себе, к ужину, и Томашевский рассказал, что, прочитав Агни Йогу, он написал манифест-обращение ко всем главам мировых государств с предложением провести реформы, соответствующие агни-йогическим требованиям, и угрожал, что если эти реформы к такому-то году не будут проведены, то последуют мировые катастрофы. Этот манифест он мне показал. Он был на английском языке. Томашевский разослал его по всему миру. Не знаю, какие-ответы он получал и получал ли вообще. Время, указанное им для катастрофы прошло, а они так и не произошли. В общем, манифест ничего не дал.

Потом, находясь в Шанхае, я переписывался с Николаем Константиновичем. От него я узнал, что Томашевский написал ему письмо, в котором просил назначить его, Томашевского, представителем Николая Константиновича в Шанхае. Рерих ответил, что в Шанхае уже есть такой человек - Альфред Хейдок. И если Томашевский хочет потрудиться ради общего дела, то он рекомендует обратиться ко мне и работать вместе. Получив такое письмо от Николая Константиновича, Томашевский действительно пришёл ко мне, рассказал, как было дело и предложил своё сотрудничество. Я его пригласил на наши собрания. Он ушёл, но никогда больше не появлялся.

Это происходило незадолго до моего отъезда из Шанхая в Советский Союз. Подошло время моего отъезда. Было объявлено, что первый пароход скоро придёт и что лица, эмигранты, получившие советское подданство, могут на него записаться. Потом последовал период отъезда тех эмигрантов, которые решили соединить свою судьбу с Советским Союзом. Но кроме таких, в Шанхае оставалась уйма эмигрантов, которые не хотели возвращаться в Советский Союз. И тогда иностранцы Шанхая, а их там было много, собрали огромные средства и организовали отправку этих эмигрантов в другие страны. Причём, были среди них и бедные, и они их одевали. Правительства им давали деньги. Цель была такая: удержать эмигрантов от поездки в Советский Союз, так как их возвращение поднимало престиж страны Советов. И чтобы сорвать это, иностранные державы потратили немало денег для организации отъезда русских эмигрантов в другие страны. Не обязательно в США. Там существует квота, больше которой нельзя в год пустить иностранцев. Ехали в Южную Америку, на острова и т.д. В общем, все русские эмигранты уехали из Шанхая, одни - в одну сторону, другие - в другую. Я возвратился в Советский Союз. Теперь, спустя несколько десятков лет, узнал, что Томашевский выпустил книги, и даже одна или две в фотокопиях попали ко мне. И по их содержанию я догадался, что Томашевский уехал в другую сторону... Он решил использовать своё знакомство с Агни Йогой и с теософическими идеями для писания книг на эти темы. Будучи умным человеком и, я бы сказал, способным журналистом, он их хорошо написал. Но дело в том, что кроме Агни Йоги и ещё "Криптограмм Востока", он не имел других источников. Мне удалось получить доступ к источникам Голоса безмолвия, Учителю незримому, поэтому я мог гораздо шире освещать некоторые вопросы. Материал он подавал очень умело, вреда не принёс, но давал много ненужного и выдуманного. Например, в одной из книг он описывает, что, будучи в Индии, он пошёл к бежавшему из Тибета Далай-ламе, и тот ему какую-то подвязку сделал, которая дала ему право пользоваться любыми материалами из библиотеки Далай-ламы. Я этому не верю.

- Когда вы находились в Шанхае, то переписывались с Николаем Константиновичем? А в Харбине?

А. Хейдок: - Из Харбина и из Шанхая переписывался.

- Сколько лет это продолжалось?

- Дело в том, что Николай Константинович нам сказал, что писать каждому из нас ему обременительно, и он будет писать для всего содружества. Но он писал и частные письма. Я из Шанхая уехал, а где находится архив с письмами Николая Константиновича, адресованными нашему обществу, я не знаю.

- А Елена Ивановна вам писала?

- Елена Ивановна в Харбин писала.

- И в Шанхай?

- Отдельно мне не писала, потому что и я ей отдельно не писал.

- А обществу писала?

- Не берусь сказать. Может, кому-то и писала. Жизнь в Шанхае была очень напряжённая.

- А сколько лет, примерно, вы переписывались из Шанхая с Николаем Константиновичем?

- Всё то время - с 1940 по 1947 годы переписывался, но был период, когда письма не доходили, между нами возникли военные фронты. Но Николай Константинович благословил меня на возвращение в Советский Союз радиограммой. Её, как святыню, я носил при себе все годы, когда жил в Советском Союзе. Когда меня арестовали, следователь отобрал у меня эту радиограмму.

- А вы писали письма в Индию, в Кулу или в другие страны?

- В Кулу писал. Я начал с ним переписываться в 1934 году.

- Переписка тоже не сохранилась?

- У меня ничего не сохранилось. Когда меня арестовали, у меня отняли весь мой архив и уничтожили.

- Три письма-то нам прислали из Прибалтики, адресованные вам.

- И ещё сохранились два документа из моего архива, - уточнил А. Хейдок. - Когда меня освободили и реабилитировали, мне вернули два документа: свидетельство о рождении и свидетельство Шанхайского общества советских граждан о том, что я состоял членом Союза советских журналистов и был председателем секции беллетриста. Остальное, и фотографии в том числе, которых у меня было множество, по словам следователя - сожгли. Я думаю, что они, пожалуй, так и сделали, так как куда же всё девать? Они столько людей поарестовали. Зачем хранить все их документы, как святыню.

- Возможно, в архиве Николая Константиновича сохранились ваши письма, как вы думаете? А не могло так случиться, что эти письма у кого-то из ваших учеников, может быть, в Шанхае, у тех, что не уехали в Советский Союз? Может быть, у них часть архива общества осталась?

- Нет. Все разъехались. Кто - куда.

- А, может быть, там, на Западе, и осталась часть писем?

- Возможно.

А. Хейдок: - Вы просили рассказать о рериховском обществе в Риге. Его недавно создали, вернее возродили старорижское общество. У их общества есть, чему поучиться, я бы сказал. У них очень хороший Устав. Это старый Устав, ещё довоенный, он соответствует требованиям Агни Йоги, там предусмотрено двухступенчатое членство. Если человек хочет вступить в общество, он сначала должен побыть в кандидатах и на таком положении оставаться не менее года, после чего обсуждается, подходит или нет он для вступления в общество.

Дело в том, что когда человек прикасается к Агни Йоге серьёзно, а не так, что прочитал как-нибудь, то это прикасание вызывает огонь, пробуждает в человеке весь его потенциал, всё, что заложено в нём - хорошее и дурное - всё всплывает наружу.

- В течение какого времени?

-Ну, для каждого человека требуется своё время. И зависит, насколько серьёзно он подходит к Агни Йоге. Чем он серьёзнее, тем скорее пройдёт этот период. Если человек подошёл слабым, то этот период наступит позже, будет более растянутым. Зависит от свойств человека.

- То есть, может три года, а может - семь? А может, и год.

- Да, я думаю, три года много. Года, пожалуй, хватит. Хотя некоторым, может, надо и три. У агни-йогов выработался даже специальный термин этого состояния: "выворот". Человека словно на изнанку выворачивает. Бывает даже так: пока человек не подошёл к Агни Йоге, он был лучше, а когда подошёл, стал хуже. Причина в том, что пока он не подошёл к Агни Йоге, его худые качества не были разбужены, были скрыты. Это оккультный закон, об этом ещё писала Е.П. Блаватская, и эти слова цитирует в одном из своих писем Елена Ивановна Рерих.

Письма Елены Ивановны - это бесценные сокровища. В книгах Агни Йоги мысли могут быть прикрыты, высказаны не полностью, а в письмах Елены Ивановны всё раскрывается, всё объясняется.

А. Хейдок: - Я хочу сказать про отношение Николая Константиновича Рериха к голодовке. В Шанхае один из моих друзей начал голодовку. И наши знакомые написали об этом Николаю Константиновичу, а он ответил, что в таком виде относится к голодовке неодобрительно. Он указал: чтобы давать организму отдых, нужна перемена питания, лёгкие блюда, а не полная голодовка.

Я в своей жизни голодал самое большее - двое суток. И перенёс это тяжело. Моё пищеварение и аппетит прекрасны. Правда, я для поддержания своего пищеварения и общего состояния прибегаю к гимнастике и довольно продолжительной. Раньше я её не делал, но в последние годы я потерял нормальный сон. Это произошло в связи с процессом раскрытия центров. Всю ночь лежишь, и совершенно никакого нет сна, но тяжёлых последствий от этого у меня не было, и потом мне удавалось днём немножко поспать. Так вот, чтобы использовать ночь, бессонницу, я занимаюсь ночью гимнастикой больше двух часов. Гимнастику я сам себе придумал. Мне сейчас 97-й год. А во времена моей молодости в России только начинали заниматься гимнастикой и спортом. И в журналах я читал, какие рекомендуются делать упражнения. Была такая система, которую называли шведской гимнастикой. Я её в детстве прочёл, а теперь, в глубокой старости, начал её применять и очень успешно. Самое главное, что пищеварение прекрасно и после гимнастики чувствуешь себя просветлённым, иногда даже после неё удаётся немножко заснуть. Я себя прекрасно чувствую и дожил до 97 лет. И это я всегда говорю своим собеседникам, как доказательство, что не обязательно голодать.

- Всё правильно. Каждому своё. Как правило, и одного дня в неделю достаточно для разгрузки.

- Я и этого не делаю. Но вот, что касается пранаямы. Маленькая короткая пранаяма в течение 5 минут рекомендована Великим Учителем. Её я применяю, когда погода позволяет, во время прогулки и нахожу, что она очень помогает. Пранаямой я пользовался с ранней юности, но не злоупотреблял ею. 27 лет я прожил в Китае. 7 последних лет жил в Шанхае, а до этого в Маньчжурии и Харбине. Есть там, в Маньчжурии большой провинциальный город Гирин. Я преподавал в Гиринском университете и каждый день ходил гулять на гору Гэй-Шань. Это очень красивая гора, на ней три здания монастыря были. Чистый, хороший воздух. Вот там я занимался пранаямой. Я пьянел от того воздуха и хохотал.

- Как, смеялись по-настоящему?

- Да-да. Хохот появлялся от наполнения жизненной энергией. Понимаете, смеяться хотелось. Но, это только на Гэй-Шане.

- А смех сильный?

- Да, громкий смех. Там была на вершине беседка. Она парила над всем городом высоко в небесах. Находясь в ней, я занимался пранаямой наиболее продолжительно. Задержки дыхания были длительные, и вот там я доходил до экстаза и хохотал.

- Тут показывали видеофильм о разных эксцессах мировых. И вот показывали, что бывает эпидемия хохотания на каких-то островах в Латинской Америке. Люди даже умирают от хохотания. Смеются, и не могут остановиться. Видно, с энергией, с воздухом связано. А суфии? У них одно из экстатических состояний -- они пьянеют, смеются, пляшут...

- Мне с представителями суфизма лично не пришлось сталкиваться, но мне о них рассказал один поразительный человек - черкес, с которым я сидел в лагере. Я почти шесть лет пробыл в заключении.

Так вот, в лагере был черкес. Очень хороший человек, такой спокойный. Его отец в дореволюционной России на Кавказе был состоятельным человеком. И своих двух сыновей он распределил так: одному дал путь по русской линии - он послал его в Московский университет учиться, а другого отправил учиться в Египет, в Каир, где самая главная цитадель мусульманства находится. И вот, во время каникул, оба сына возвращаются на Кавказ и встречаются у отца. Тот, который был в Москве, от своего брата, приехавшего из Каира, услышал такой рассказ. Брат его был свидетелем, и видел собственными глазами то, о чём рассказал. Знаменитая мечеть в Каире, посетители, молящиеся, а впереди на небольшом возвышении сидят дервиши, монахи, суфии. Их там с полдюжины человек, они сидят, скрестивши ноги. И вдруг, один из них, крайний, начинает вертеть головой вправо, влево. Постепенно всё быстрей и быстрее и, наконец, достигает такой скорости, что очертания головы сливаются. Знаете, когда колесо быстро начинает вращаться, его движения перестают быть видимыми. И достигнув этого состояния, этот сидящий человек медленно поднимается на воздух. На высоте второго этажа этот дервиш облетает кругом зал мечети и медленно спускается на прежнее место. После этого следующий дервиш начинает повторять те же движения, крутить головой, поднимается на воздух, облетает всю мечеть и садится. И все эти дервиши проделывали эту левитацию.

А. Хейдок: - Про приёмы защиты рассказать? Я решил идти путём Агни Йоги, и вся моя защита заключается в том, что я, следуя указаниям Елены Ивановны Рерих в самом начале пути, целиком отдавал себя Великому Владыке. И знаю, что Он меня защищает и спасает. Много раз я на своём пути был перед лицом смерти, и непременно Он меня спасал. И я совершенно не применял тех приёмов психотехники, которыми надо было защищаться. А Елена Ивановна говорила, что тот, кто передал себя бесповоротно Владыке и верит в Него, совершенно в безопасности, и ничто не может случиться. Но я не осуждаю тех, кто применяет защитные меры, что кому близко, кто к чему привык...

Издавался когда-то такой журнал "Оккультизм и Йога". Он попадался мне. Издавался он в Болгарии, и его постоянными корреспондентами были Николай Константинович и Елена Ивановна под псевдонимом. Там есть и одна моя большая статья... Всего успело выйти 10 номеров. Началась война, всё полетело. В России я узнал, что главный редактор Асеев уехал в Аргентину и там продолжал издавать этот журнал. Так вот, в этом журнале были очень интересные статьи, и в одном из последних номеров рассказан такой случай: был дом, а в нём квартира, и её жильцов пугало привидение: из одной стены выходит человеческая фигура, проходит через комнату и исчезает в другой. Призрак появлялся довольно часто и нервировал жильцов. Чтобы бороться с этим явлением, пригласили теософа. Он пришёл, посидел в этой комнате и через некоторое время вышел, сказав, что призрака больше нет. И действительно, призрак больше не появлялся. Тогда жильцы этого дома спросили теософа, что же он совершил, какой способ применил. И теософ, не делая из этого секрета, сказал, что, сидя в этой комнате, он мысленно одел комнату в непроницаемый колпак, то есть непроницаемую стену, незримую для глаза. Физический человек проходит сквозь неё, не замечая, но для призрака, который обладает тонким телом, она является препятствием, через которое он не может пройти.