Альфред Хейдок

Шел караван

1927 год. Среднеазиатская экспедиция академика Н.К.Рериха совершала очередной переход где-то в горах Сиккима. В конном караване было около тридцати человек. Кроме самого Николая Константиновича, его супруги Елены Ивановны и сына Юрия в него входили две сестры – Людмила и Ираида Богдановы, присоединившиеся к экспедиции в Монголии.

Все члены экспедиции были вооружены. Даже у двенадцатилетней Раечки Богдановой висел в кобуре у пояса небольших размеров автоматический пистолет, из которого она так ни разу и не выстрелила.

Еще экспедицию временно дополняли трое русских – Голубин, Портнягин и полковник Кардашевский. Эти трое тоже присоединились к экспедиции в Монголии и выполняли при караване какие-то охранно-хозяйственные функции. Остальную часть каравана составляли торгуты, какие-то ламы и местные проводники.

Таковым представлялся состав экспедиции физическому зрению современного человека. Но гораздо больше увидел бы в нем духовный глаз высокого ясновидца, способного видеть лики прошлых воплощений участников каравана. Среди мужчин он опознал бы правителей стран, знаменитых полководцев, художников, философов, чьи имена известны всему миру, а среди женщин – национальную героиню Франции Орлеанскую Деву Жанну д'Арк. И понял бы прозорливец, что только для великого подвига по зову сроков могли собраться вместе эти великие души, и послал бы им мысленное благословение.

И еще увидел бы прозорливец, как мрачные тени развоплощенных служителей тьмы коршунами носятся над остальными участниками каравана, высматривая, кому из них легче внушить мысль, кого легче толкнуть на преступление... Возможно, что они даже знали о подготовленной английским полковником секретной службы Бейли ловушке на Тибетском плоскогорье, где погибла большая часть каравана. Возможно, что Бейли был только орудием темных иерофантов...

С первых дней появления в караване полковника Кардашевского выявилась одна странность в его поведении – он питал неприязнь к самому безобидному существу в караване – двенадцатилетней Раечке. На последнюю иногда возлагалась функция будить по утрам спящих, за что Елена Ивановна ласково прозвала ее Петушком. Придирки Кардашевского к Петушку иногда доходили до нелепости. Однажды, запыхавшись, он прибежал к Н.К.Рериху и заявил:

– Раечка хочет меня убить, – она стреляла в меня через стенку палатки!

– В таком случае в стенках должно остаться пулевое отверстие, ­резонно ответил Николай Константинович. – Есть ли такое?

Кардашевский смущенно замолк и ушел. Но это не помешало ему злобно угрожать девочке:

– Вот увидишь – как только подойдем к английской заставе на границе Индии, я тебя предам: скажу, что ты вовсе не удочерена Рерихами, и тебя в Индию не пустят. Пойдешь обратно в Монголию. Я это сделаю!

Раечке обидно и страшно – она уже успела полюбить Елену Ивановну как родную мать, а также Николая Константиновича и Юрия... И вдруг этот человек оторвет ее от них... Но она не знала, что Кардашевский способен на гораздо большее. И это большее не заставило себя долго ждать...

Караван двигался по узкой тропе, опоясавшей отвесно падающую крутизну горы на большой высоте. В одном месте тропа нависла карнизом над пропастью. Они шли гуськом, и тогда конь, на котором ехал Кардашевский, врезался в узкое пространство между стеною горы и мулом Раечки, отчего она вместе с мулом полетела в пропасть (высотой с трехэтажный дом).

Но это было странное падение – оно прерывалось краткими остановками, точно невидимые руки удерживали всадницу и ее мула на какой-то невидимой ступени и затем позволяли падать на следующую ступень – и так до самого дна пропасти, усеянного закругленными каменными глыбами.

Коснувшись ногами этих глыб, мул, несмотря на такое постепенное приземление, поскользнулся и упал на бок, причем всадница слегка ударилась головой о камень. Удар был несильный. Раечка и ее мул снова были на ногах, а вскоре увидели спешащих к ним на помощь людей, которые спустились в пропасть по веревке. Вскоре Раечка и ее мул снова заняли свое место в караване.

Так совершилось чудо – краткое и убедительное. Оно ценно и его нужно сохранить не только как доказательство мощи сил духа, перед которыми отступают физические законы, но и как вдохновляющее свидетельство священного Дозора, какой несут Силы Света над теми, кто избрал путь подвига. Истинно, пути их опасны, порою страшны, но они могут падать и не погибнуть.

Когда на следующем привале Раечка подошла к Елене Ивановне, последняя объяснила ей все происшедшее следующим образом.

В одной из прежних жизней Елена Ивановна была тем духом, который воплотился в национальной героине Франции – Орлеанской Деве Жанне д'Арк. В одном из сражений она была пленена англичанами, подвергнута допросам, пыткам и, как свидетельствует история, сожжена на костре. Присутствие Раечки в экспедиции не было случайным, а явилось следствием ее сотрудничества с Еленой Ивановной в прошлых воплощениях. Когда Жанна д'Арк совершала подвиг, спасая Францию, Раечка находилась в числе ее приближенных (к сожалению, не было сказано под каким именем). Человек, ныне носящий фамилию Кардашевский, был в то время воплощен в одном из английских палачей Жанны д'Арк, и именно эта кармическая связь была использована темными одержателями, чтобы толкнуть Кардашевского на преступление. В том, что на придирки и угрозы девочке его понуждают одержатели, Кардашевский сам признался Елене Ивановне еще до происшествия на Сиккимской тропе.

Могут спросить: чем угрожала 12-летняя девочка темным одержателям, что они так старались ее уничтожить? Ответом на это может послужить вся жизнь Ираиды Михайловны. Она целиком отдана служению Великой Чете ­– Елене Ивановне и Николаю Константиновичу Рерихам, отдана им и их идеалам, о величии которых Мир еще не составил правильного представления. Тот, кто принимает участие в подвиге, совершаемом другими, тот и сам подвижник. Она была личной секретаршей Великой Четы при их жизни на земле и сопровождала их прах на погребальные костры в Индии.

Ныне она – наследник и страж музея-квартиры Ю.Н.Рериха в Москве. С ласковой улыбкой она встречает многочисленных посетителей, показывает им чудесные полотна Н. К. и С.Н.Рерихов, реликвии многолетнего среднеазиатского похода, в том числе – навершие знамени, под которым шла по Монголии и Тибету на заре своей юности. Все ею отдано для великой цели – и ничего не жаль!

Долгих тебе лет, Ираида Михайловна!^[1]